Tonik [11.02.2008 15:35:18 ]
Любые совпадения случайны....гыгыгы
В школе Володю не любили. Его обучение в старших классах пришлось как раз
на тот период, когда Джордж Лукас выпустил на экраны свои легендарные
"Звездные войны". - Джабба! Джабба! - дразнинли Вову дети. Вовка
Копытов от такого сравнения обижался, но виду не подавал, таил злобу в
себе. С годами, обида в душе Володи росла и крепла. Чтобы хоть как то
утихомирить свои переживания, Копытов запил. Сначала Анапу, потом портвейн,
затем пиво, водку, молдавское вино, спирт "Трояр". Потом все это
вместе и помногу. В это же время Вова начал вынашивать адский план. – Всех
жалких людишек, конечно, не перебьешь, – думал он, – но устроить армагедон
в масштабах небольшого города я вполне способен....
Ту би континуед....
Tonik [12.02.2008 14:10:26 ]
Мое…
В былые времена, когда городом верховодил ставленник Рыжего Чубаса, Юрка
Итумнов любил по вечерам проходить по коридорам МУП «Водуподал» и, проводя
пальцами по шершавым стенам, тихо шептать про себя: «Мое…». Потом Юрка
выходил через проходную и медленно, словно оттягивая удовольствие,
шествовал к ближайшим раскопкам для ремонта водопровода и уверенно, лаская
и поворачивая на языке любимую фразу, повторял: «Мое…». Постепенно
сладостное ощущение росло, достигая грани экстаза. Юрка чувствовал, что
каждая капля воды в городе, каждый ручеек из крана в каждой квартире
принадлежит ему, директору Водуподала.
– Господи! – шептал Юра себе под нос, упоминая всуе скорее не из
религиозного экстаза, а от изумления собственным мыслям, – Да ведь каждый
человек состоит на 90% из воды. А в этом городе пьют только МОЮ воду.
Значит… – мысли в голову Юры лезли настолько дерзкие, но одновременно
приятные, что всякий раз он максимально оттягивал их приход в директорскую
голову, – Значит, и все люди в этом городе – МОИ?
Времена теперь не те. Сейчас Юрка по утрам, потихоньку, чтобы даже любимая
и любящая жена не успела проснуться, выходит из дома и подходит к ближайшей
мусорной куче. Обычно, если не стоят жестокие и продолжительные морозы,
куча отвратительно воняет, смущая душу и мысли бывшего владетеля всех людей
балаковских, но Юрий все равно не уходит – куда еще идти то теперешнему
директору МУП «СпецМусор», не на городскую свалку же мотаться? Юрий стоит
перед мусоркой, и исподтишка, не признаваясь в этом даже самому себе,
думает: «Мое…». Думает, и плачет.
Tonik [12.02.2008 14:12:40 ]
На лбу
Однажды Славка Косоножкин проснулся утром с своей постели, и, почесывая
различные части депутатского тела, направился на ежеутренний променад в
ванную комнату. С трудом разлепляя заплывающие жиром веки, Слава взглянул в
зеркало и испуге отшатнулся – на его депутатском лбу, красным по розовой
от повышенного артериального давления коже, красовалась надпись:
«Быдло».
– Господи, что же это? – первоначальная злость на чью-то злую и глупую
шутку минута за минутой, вслед за уходящими на дно раковины мыльно-моющими
средствами, все больше становилась на откровенный испуг. Надпись не
смывалась, не смотря даже на отчаянную попытку воздействовать на нее мощной
жидкостью для чистки унитаза. Кожа только стала еще более розовой, но цвет
надписи изменялся вместе с цветом кожи, как будто буквы старались выглядеть
на соответствующем фоне как можно эффектнее.
– За что же меня так? – думал Слава, перебирая в шкафу дорогие. купленные
на скромную депутатскую зарплату пиджаки, – Зачем же меня так?, – повторял
он, пытаясь понять, каким таким местом этот элегантный в меру упитанный
депутат, одетый по последнему писку администраторской моды похож на уличное
тупое обрыдлевшее любому интеллигенту быдло. – Ведь мне сегодня на Собрании
докладывать, по важному вопросу. Нет, даже по двум! – С отчаянием думал
Вячеслав, пытаясь как-то замотать лоб шарфом и при этом не быть похожим на
Чунгачгука. Фишка с шарфом не выходила, не выйдешь так на люд честной. – И
еще по трем вопросам выступать с ремарками. У меня даже заготовки уже два
дня как в столе лежат. Все красиво, по последнему слову ораторского
искусства. Ну чтож такое-то…
Отчаяние охватило Славу, но отменить выступление на Собрании по двум важным
вопросам и от трех значительных ремарок депутат уже просто не мог.
– Буду держаться за лоб, как будто голова болит. Никто и не заметит. А мне
этой добавит – аристократичности. Как у Павлушки, – довольный найденным
выходом Слава довольный, дерась за лоб, выскочил из дома и сел на заднее
сиденье не быдлячей – настоящей депутатской машины.
На десятой минуте доклада по второму вопросу Славка расслабился. Увлекся,
ручкой в сторону повел, выказывая, скорее всего, широту своих на
описываемый вопрос. Лобик то и открылся. Когда Слава понял, ЧТО произошло,
ему чуть плохо не стало. Он запнулся, забыл о чем говорил и беспомощно
посмотрел в зал, с опаской косясь в сторону тихо гудящих о своем
журналистов.
– Ну что же Вы, Вячеслав, продолжайте, – обратился к депутату председатель
Вовка Копытов.
Слава посмотрел на него беспомощно, пытаясь понять – издевается ли
Вовчик-армагедончик, или с позхмелья не разглядел что с его коллегой
приключилось?
– Продолжайте, мы Вас слушаем…
– Не увидели? Или вида не подают? – сумбурно подумал Славка и заикаясь
закончил доклад.
– Вячеслав! Можно Вас на минутку? – крикнула через весь коридор Славке
депутат Барышникова.
– Издеваться будет, дура… – подумал Вячеслав, но все таки остановился.
– Слава, можно задать вам немного странный вопрос? – Барышникова явно
смущалась, хотя в коридоре две депутатские головы стояли в полном
одиночестве.
– Валяй, – Славке все уже было пофигу.. такой позор…
– Вы ничего не видите у меня на лбу? Ничего странного? – Барышникова
подняла со лба шарф и Славка только сейчас понял, что она вот так вот и
просидела с повязанным на голове шарфом все Собрание.
– Нет. А что там? – Слава откровенно удивился и потерялся – да что же
происходит в конце концов?
– Да нет, ничего… – Барышникова с явным облегчением побрела в свой кабинет
под непонимающим растеряяным взглядом Вячеслава.
– Лбы с Барышниковой сегодня рассматривали? – спросил вечером Копытов у
Косоножкина в тет-а-тет обстановке за рюмочкой коньяка, – Не баись, не
экстрасенс я, видели вас просто, вот и догадался. В первый раз что ль?
Скажи Барышниковой, пусть не вонуется. И ты не волнуйся. Никто этого не
видит. Только хозяин лба. А вы уж переживете… как-нибудь… – Последние слова
Копытов сказа с некоторой неприятной ноткой в голосе. Видимо все-таки так и
не сумел привыкнуть к тому, что по трам красным горит у него на лбу.